Эту историю рассказал мне один московский диакон. Назовем его условно отцом Виталием. Он служит у одного весьма важного московского протоиерея и постоянно выполняет его многочисленные поручения.
В тот день он направился на Ленинградский вокзал, чтобы встретить гостя своего настоятеля. По дороге несколько раз попадал в бесконечные московские пробки, явно опаздывал, нервничал, поэтому, поворачивая на Площадь трех вокзалов, пересек двойную сплошную. Что, конечно, является весьма серьезным прегрешением против правил дорожного движения. Но отец Виталий еще в семинарии краем уха слышал, что благая цель оправдывает неблаговидные средства. Хотя этот лозунг и иезуитский… Но ведь живем мы в России не по правилам…
И тут, как из воздуха, возник страж порядка. Естественно, с полосатым жезлом силы и власти, пригвоздившим машину к асфальту. Лицом он был похож на строгого милиционера из фильма «Операция “Ы”». Лихо козырнув, он наклонился к окну машины:
– Ваши права, пожалуйста.
Отец Виталий, посрамленный в своих еретических помыслах относительно цели и средств, решил вернуться на православную стезю и откровенно покаяться перед милиционером:
– Простите. Виноват. Исправлюсь. Торопился: гостя встречаю, священника. Сам служу диаконом в храме.
Поскольку отец Виталий был не в рясе и даже не в подряснике, а в партикулярном платье, то служитель закона смерил его долгим недоверчивым взором и негромко скомандовал:
– Прочтите, пожалуйста, Символ веры.
Разумеется, отец Виталий Символ веры знал еще с детства, когда читал его по утрам перед старинными иконами в доме своего отца – маститого курского протоиерея. Но читал его по молитвослову: память была неважнецкая. А в семинарии он не показался начальству как чтец, и его использовали более по послушаниям экономическим: достать, привезти, организовать, – не слишком задумываясь о его богослужебном и тем более о духовном развитии.
Тем не менее, он бодро прочел первый член Символа веры:
– Верую во Единого Бога Отца… – и далее.
Но когда дошел до исповедания веры в Иисуса Христа, Сына Божия, то произошло неожиданное: память его не устояла пред сложными никейскими богословскими терминами, которые он до конца не постиг даже на уроках патрологии в семинарии:
– Единороднаго, единосущна…
Он вошел в штопор, точнее – в ступор, и замолчал. Щеки его запылали, но все внутренности заледенели от ужаса. Видимо, поняв его состояние, страж порядка, чуть помолчав, снисходительно сказал:
– Тогда прочтите «Отче наш».
«Отче наш», конечно, отец Виталий знал наизусть. Но тут произошло что-то совершенно страшное и фантастическое: он смог произнести только «Отче наш, Иже еси» – и остановился, цепенея от стыда, беспомощности и страха. В голове замелькало: «Всё. Не поверит. Отберет, да еще и надсмеется. Как я дальше служить буду? На чем по настоятельским делам ездить?»
Чеканно, благоговейно, как воинскую присягу, милиционер прочел Символ веры – от начала до конца
И вдруг произошло чудо. Строгий милиционер сказал: «Ладно». Он снял фуражку, под которой обнаружились коротко подстриженные, с проседью волосы, и чеканно, благоговейно, как воинскую присягу, прочел весь Символ веры от начала до конца. Засвидетельствовав свое чаяние жизни будущаго века, он слегка улыбнулся и отдал отцу Виталию права, добавив весомо, емко, зримо:
– Езжайте и не нарушайте. Правила дорожного движения кровью записаны. Как святые каноны.
На мгновение за лицом строгого милиционера отец Виталий увидел светлый лик Христа, как бы говорящего: «Иди. И не греши!»
