31 марта 2023 г. 19:42
Отвечает: священник Дмитрий Шушпанов
Ответ:
Да, такие доказательства есть, но суть дела заключается в том, что сами по себе они далеко не всегда могут убедить человека поверить в собственное бессмертие. Самих рациональных доказательств в данном случае оказывается не достаточно. Необходим духовный опыт Встречи с Богом, и иным миром. А этот опыт приобретается лишь в русле деятельной христианской жизни. И если человек не собирается что – либо менять в своем мировоззрении и жизненном направлении, но при этом хочет рациональных доказательств, то они всегда оказываются для него легковесными и неубедительными. Будь они 100% убедительности, они загоняли – бы человека в угол, по сути, заставляя его поверить в Бога и вечную жизнь. Но таких доказательств Бог нам не предоставляет в силу того, что не хочет лишать свободы самоопределения: из под палки нельзя заставить любить…
Что касается самих доказательств, то вот некоторые из них:
«Доказательства бессмертия души человеческой»
Священник Григорий Дьяченко
Представляя доказательства в пользу истины бессмертия души человеческой, мы имеем в виду раскрыть и оправдать ее разумность, показать, что она не только не противоречит ни одной здравой человеческой истине, напротив того, вполне гармонирует с разумным взглядом на мир и человека и служит прекрасным и возвышенным его завершением.
а) Психологическое доказательство (свидетельство непосредственного сознания). Мысль о бессмертии души не дается нам опытом. Ежедневный опыт представляет нам, напротив того, смерть, тление и разрушение. В каждую секунду темная могила поглощает по одному сыну земли; каждая секунда отнимает у кого-либо из нас дорогое существо. И для каждого из нас настанет в свое время эта ужасная, ничем непредотвратимая секунда...
Откуда же в нас, в противность столь очевидному и подавляющему опыту, мысль о бессмертии, о вечной жизни? Как нам пришло в голову думать о бессмертии и желать его? Это может быть объяснено только тем, что человек носит идею о своем бессмертии в своем духе: она присуща ему непосредственно. Она служит в нем выражением голоса природы, который никогда не обманывает. С другой стороны, почему человек так отвращается смерти, зная ее полнейшую неизбежность. Если бы смерть была естественным, нормальным явлением, в таком случае она не возбуждала бы в нас такого ужаса и отвращения, мы не считали бы ее таким великим злом, таким страшным бичом, не видели бы в ней самого непримиримого нашего врага. Но дело в том, что смерть есть противоречие нашей бессмертной природе, и сознание этого противоречия служит сильнейшим, невольным свидетельством о нашем бессмертии.
Здесь нельзя не припомнить характеристически-верного изречения одного из древних христианских апологетов: «Душа – по природе христианка». Вот почему мы находим в ней свидетельство об одной из существеннейших христианских истин, с которой неразрывно связано все дело восстановления природы человеческой в ее истинном и чистом виде, – об истине бессмертия души человеческой.
б) Метафизическое или онтологическое доказательство. Что такое душа человеческая? Душа человеческая есть единичное, т. е. простое и невещественное самостоятельное и самодеятельное существо, и притом существо самосознательно-личное, одним словом, она есть духовный атом. Из этого понятия о душе человеческой с необходимостью вытекает невозможность ее уничтожения, потому что только сложное разлагается на составные части, или ее бессмертие157.
в) Телеологическое доказательство. Зачем мы живем на земле? Какая цель и какое назначение нашего существования? И осуществляется ли наше назначение вполне в здешней жизни? Вот вопросы, с которыми тесно связан вопрос о бессмертии человека.
Все в этом мире имеет свое назначение и все достигает своего назначения – сообразно с законами и пределами, указанными каждому роду предметов и существ. Никто не может сказать, чтобы солнце, чтобы дерево, чтобы животное не исполняли, не хотели или не могли исполнить своего назначения: они не могут не исполнять его, они исполняют его по необходимости.
Посмотрим на человека – высшее в видимом мире существо, венец творения на земле. Подобно всем прочим существам в мире, и он, конечно, имеет свое назначение: он должен сделаться и быть тем, чем ему следует быть – человеком, то есть он должен развить все силы своего существа, раскрыть все содержание своей природы, исчерпать полноту своего существования до последних возможных пределов. Теперь спрашивается: достигает ли он этого своего назначения на земле, как достигают своего назначения все прочие твари?
1) Человек есть прежде всего существо разумное. Итак, первая цель его жизни – развитие его ума. Более двух тысяч лет назад философ Аристотель в одном из своих знаменитых творений сказал: «Всякий человек имеет естественное желание знать» (Метафиз. 1, 1). А между тем, чем более расширяется перед ним горизонт знания, тем более встречает он неизъяснимых тайн, недоступных его уму. Только самодовольно мелкие умы не хотят ничего знать о тайнах природы, тогда как величайшие и серьезнейшие исследователи истины всегда сознают, что тайна повсюду составляет начало и конец, что самое существование мира и последнее основание всех законов остается и останется навсегда величайшей тайной. «Я знаю одно, – что ничего не знаю», – повторит вслед за Сократом всякий серьезный изыскатель истины, сопоставляя результаты, достигнутые человеческой мыслью, с бесконечной областью еще неисследованного и неисследимого.
И так мы приходим к тому признанию, что развитие человеческого ума не знает пределов, не имеет остановки, что жажда знания не столько удовлетворяется, сколько возбуждается только и раздражается теми познаниями, какие человек приобретает и может приобретать на земле, что самой продолжительной жизни не хватает ему не только на то, чтобы читать и понимать, но чтобы только разбирать по складам великую книгу природы, что, одним словом, человек как разумное существо не достигает на земле своего назначения.
Что же из этого следует? Следует одно из двух: или человек есть аномалия в великом царстве природы, обнаруживая стремления, идущие далее пределов его земного существования и не могущие быть удовлетворенными, получив таким образом от щедрот природы, по какой-то странной ошибке или слепому капризу, более, нежели сколько ему требуется для земного его назначения; следует, одним словом, что «человек слишком широк для этого мира, – его нужно бы сузить». (Но мы не имеем никакого основания допускать такие аномалии, потому что природа представляет везде и во всем гармонически целесообразный порядок, мудрую экономию, строгую бережливость); или же следует допустить, что истинное назначение человека не ограничивается земной жизнью, что оно восходит за пределы его земного существования, что развитие его ума будет продолжаться в другой жизни, где он будет созерцать Вечную Истину и при свете Ее преуспевать в уразумении всего сущего, что это развитие ума и это преуспеяние в дознании не будут иметь пределов. В противном случае, – если бы, то есть, назначение человека прекращалось с его смертью, – он представлял бы действительно аномалию: это значило бы, что природа его организована вопреки, несоответственно своему назначению и есть как бы отрицание самой себя.
Таким образом, бесконечное развитие человеческого ума требует бессмертия человека.
«Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а когда стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:11–12).
2) Человек есть существо разумно свободное. Как ум его требует себе пищи – знания, точно так же и воля его стремится проявить себя в деятельности, сообразной с существом и достоинством человека – существа нравственно свободного. И как уму его постоянно предносится недосягаемый идеал истины, так воля его стремится к осуществлению добра. Что заставляло людей, «которых весь мир не был достоин, скитаться по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (Евр.11:38)? Что населяло пустыни и леса подвижниками, убегавшими от мира и посвящавшими целую жизнь самоусовершенствованию, тяжелой и непрерывной борьбе с самими собой, борьбе, от которой они никогда не успокаивались? – Стремление к осуществлению нравственного идеала. Но чем ближе они были, по-видимому, к этому идеалу, тем выше видели его над собою. Все мы стремимся сделаться и быть добрыми и нравственными, но никогда не можем успокоиться в этом стремлении, дойти до сознания, что нам ничего уже не остается делать в этом отношении, что мы достигли нравственного совершенства. Напротив того, чем серьезнее наше стремление к нравственному совершенству, тем сильнее и больнее тяготит нас сознание, что достижение нравственного совершенства невозможно для нас. Да и как достигнуть нам в здешней жизни нравственного совершенства, когда, по признанию людей, стоявших на возможной для человека нравственной высоте, мы постоянно делаем не то, что хотим, а то, что ненавидим (Рим.7:15)? Как нам достигнуть нравственного идеала, когда наш нравственный идеал есть богоподобие. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48) – вот заповедь, данная нам Тем, Который один из всех людей осуществил в Себе нравственный идеал.
Таким образом, нравственное наше совершенствование предполагает и требует более широкого поприща, нежели какое отведено для нас в настоящей жизни. Остановка в начале пути, на исходном пункте развития, ненормальна точно так же, как ненормально пребывание в младенческом возрасте в течение всей жизни.
3) Обладая умом, жаждущим истины, и волей, стремящейся к нравственному совершенству, человек одарен еще сердцем, жаждущим счастья, блаженства. Все мы и ищем его от начала до конца жизни, так что жизнь человека едва ли не справедливо будет охарактеризовать, назвавши ее погоней за счастьем. Но сколько на свете несчастных! А где счастливые? Найдется ли хоть один человек, который мог бы сказать о себе чистосердечно, что сердце его вполне довольно и покойно, ничего не желает, ни о чем не тоскует? В конце концов мы приходим к тому же заключению, к которому пришел некогда премудрый царь израильский, имевший полную возможность узнать и оценить человеческое счастье: «Все – суета!» В чем же заключается тайна неудовлетворимости сердца человеческого ничем земным? Вся тайна заключается в том, что все земное непрочно и непостоянно, что на свете нет ничего такого, что могло бы само по себе и навсегда доставить и нам полное счастье. В здешней жизни мы можем иметь только предчувствие истинного счастья, предназначенного человеку, который тоскует по нем, не находя его. Мы будем наслаждаться им только по соединении с вечным Источником блаженства – Богом. Оно будет дано нам на новом Небе и новой земле: тогда «Бог отрет всякую слезу с очей наших, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо все прежнее пройдет» (Откр.21:4). «Ты создал нас для Себя, и сердце наше неспокойно до тех пор, пока не найдет покоя в Тебе» (Августин «Исповедь» I, 1). Тогда все труждающиеся и обремененные найдут для себя успокоение от земных скорбей, бед и треволнений.
https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Djachenko/uroki-i-primery-hristianskoj-nadezhdy-opyt-katehizicheskoj-hrestomatii-chast-3/8_1
Ссылка на вопрос
