Архиепископ Марк (Арндт): «Мы, христиане, – не от мира сего. И не должны приспосабливаться к этому миру»

Архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт) о том, как жить и воспитывать детей в мире, пропитанном антихристианским духом, вызовах, стоящих перед современным монашеством, о гаджетах и компьютерах в Церкви и православном понимании радости и счастья.

Обязанность одна – быть православным христианином

– Владыка, вы являетесь председателем комиссии Межсоборного присутствия по вопросам церковного права. Про свои права сегодня любят говорить практически все, а про обязанности обычно забывают. Какие обязанности есть, прежде всего, у нас?

– Обязанность одна – быть православным христианином. Каждый день, а не только в субботу и в воскресенье. Каждый час. Свидетельствовать о своей вере везде и на протяжении всей жизни.

– Разные эпохи, периоды времени отличаются друг от друга. Что характерно для нашего времени? С какими, на ваш взгляд, наиболее серьезными вызовами сталкиваются христиане сегодня?

– Я бы прежде всего назвал проблемы, связанные с воспитанием молодежи. Сегодня в нашу жизнь вторгается много неправославного духа, антихристианского духа, с которым каждый ребенок соприкасается уже с первых лет жизни. Церковь и родители должны, конечно же, охранять, ограждать детей от этого. Но только ограждать – недостаточно, надо давать и что-то положительное. Нужно, чтобы с самого раннего возраста дети участвовали в Таинствах Церкви, чтобы осознали свою, можно сказать, исключительность. Мы, христиане, – не от мира сего. И не должны приспосабливаться к этому миру. Да, мы живем в этом мире, но мы живем согласно своим представлениям, по своему уставу.

Наши дети должны понимать ценность своей веры, знать, что они имеют нечто особенное, чего у других нет

С противостоянием миру очень остро сталкиваются дети в школьном возрасте, особенно у нас на Западе, где в классе может быть только один православный ребенок. И он, естественно, вынужден отстаивать свои позиции. Но для этого он должен сознавать свою исключительность, свою особенность. Должен знать, что христианин не может поступать, как все, думать, как все, вести себя так, как ведут себя его товарищи по школе. Он должен понимать ценность своей веры, знать, что он имеет нечто особенное, чего у других нет. Ведь само участие в Таинствах поднимает его над общим уровнем. И даже его распорядок дня, начинающийся с утренней молитвы и завершающийся молитвой вечерней, иной, чем у других. И когда ребенок осознает это, он сможет жить спокойно. А если не осознает, то будет или постоянно подавленным, или просто растворится в общей массе.

Делать то же, что и все, плыть по течению вместе со всеми свойственно молодежи в любой стране, не только западной. Для православного христианина поддаться этому очень опасно, потому что можно легко потерять свое «Я», свою самобытность. И только когда понимаешь, каким богатством ты владеешь: православной верой, православной церковной традицией, – ты будешь жить своей жизнью. А на Западе эта ситуация осложняется еще и выбором: быть русским или нерусским, владеть и таким языком или таким только и т.д. Так что жизнь ставит перед молодым поколением непростые вопросы. И важно, чтобы оно знало правильные ответы.

У гаджетов в плену

– Современные средства связи делают мгновенно доступными для всех любые события, в том числе и частной жизни людей. У каждого есть видеокамеры, хотя бы в мобильном телефоне, всё увиденное тотчас же выкладывается в интернете. Это не обходит стороной и Церковь. Мы видим, как много роликов о священнослужителях, об их поведении, не всегда, может быть, даже лицеприятном. Вы, как архипастырь, какой бы дали совет: как реагировать и что делать всем нам – и священноначалию, и священникам, и прихожанам, – когда такие вещи происходят? Как быть, если, допустим, кто-то про своего батюшку увидел видео не вполне хорошее?

 

– Для нас всё это очень ценный воспитательный фактор. Напоминание нам, чтобы мы не забывали, какая ответственность на нас лежит, насколько жизнь наша должна быть постоянным миссионерством. Мы не смеем поддаваться каким-то страстям или слабостям, но в любой момент нашей жизни должны соответствовать тому, чему учит нас наша вера.

 

А священники и раньше были на виду у всех, так что существенно ничего не изменилось – изменилось качественно и количественно: если раньше в каком-то, допустим, селе, служил не совсем образцовый батюшка, то об этом знали только его прихожане, а сегодня больше народу имеет возможность увидеть какую-то неприятную вещь, узнать о ней.

Священник – и не только священник, но любой христианин – всегда несет ответственность за всё, за всех: и за всю паству, и за всех со-христиан. Мы ни на минуту не смеем забывать о соборности нашей Церкви. И как соборные христиане, мы всегда действуем вместе со всеми остальными. И то, что один из нас делает, будет отражаться на всех – и положительное, и отрицательное.

Помимо того надо, конечно, постоянно напоминать и себе, и другим, что какие-то отдельные эпизоды, какие-то события, вырванные из контекста, не могут свидетельствовать об общем настрое. Так что мирянам, внешним нужно четко говорить: это не картина нашей Церкви, это один оступился. А оступиться может любой человек – это в человеческой природе заложено. И если что-то такое произошло, мы не смеем сугубо сосредотачиваться на этом и тем более как-то особо ставить этого человека на пьедестал, превозносить его: мы должны всегда знать, что это – падение какого-то одного человека. И не нужно тут ничего специально накручивать. Как впрочем, никогда не нужно, когда дело касается и каких-то иных областей жизни, тем более если ты живешь в Церкви.

– Телефонами, смартфонами, планшетами многие пользуются и в храмах, чтобы посмотреть, например, толкование на Апостола, на Евангелие или прочитать молитвы к Причастию. Как вы к этому относитесь?

Телефонами и гаджетами принципиально не надо пользоваться в храме, чтобы не соблазнять других людей

– Я пришел к выводу, что этими аппаратами принципиально не надо пользоваться в храме. Я прежде сам с телефона читал тайные молитвы, записанные в нем, но как-то один из архиереев сказал мне: «Знаете, всё время думается, что вы посылаете и принимаете смс-ки». Я тут же положил эту штуку в карман и решил: больше не буду, чтобы не соблазнять людей.

А ведь, к сожалению, даже священники пользуются телефонами в алтаре, звонят… И я их всегда выпроваживаю, когда это вижу.

Допускаю, что в крайнем случае можно в телефоне что-нибудь нужное посмотреть. Я часто езжу по приходам, а у нас принято, что в алтаре поют последний кондак после «Приидите, поклонимся» после малого входа. И бывает, что у меня нет бумажки-подсказки с собой, которую я обычно готовлю, или же я просто не тот кондак выбрал, тогда я берусь за телефон. Но это редкий случай.

Повторюсь: я по опыту знаю: для кого-то это может быть соблазн. И также знаю, что, если ты что-то делаешь часто, это становится привычкой, от которой потом трудно освободиться. Современные средства действительно расширяют наши возможности, но мы не должны перекладывать всё на них, забывать о работе собственной памяти, собственной мысли.

Монастырь и мир

– Владыка, давление мира сегодня испытывают и те, кто избрал путь монашеского делания. Какие вызовы вы считаете наиболее серьезными?

Работая за компьютером, трудно молиться

– Прежде всего, это дигитализация мира и человека. Конечно, ею многое облегчается в нашей жизни, но при этом так получается, что человек или склонен, или вынужден брать на себя еще больше дел. Думают так: у тебя есть компьютер, ты можешь свою работу сделать быстро, поэтому вот тебе еще два задания. А монах в такой ситуации просто теряет почву под ногами и остается фактически без молитвы. Что были наши монашеские послушания? – Они были всегда такими, при которых можно было молиться. Плели корзинки… Ухаживали за садом… Наши монахи, например, делают свечки. Они делают свечки и молятся. В типографии молиться уже труднее, а самое тяжелое – это подготовка материалов к печати: такие работы вынуждают к напряжению ума, и молиться ты уже не можешь. Ты можешь только, если ты опытный монах, держать молитву в сердце.

 

    

 

Поэтому я требую, чтобы монахи, занимающиеся этими послушаниями, прерывались каждые полчаса для того, чтобы сделать 10 поклонов, прочесть 25 Иисусовых молитв, а потом опять возвращались к своему делу. Я знаю по опыту, что это очень эффективно. Многие боятся оторваться от работы: думают, что отвлекутся – и потеряют ход мысли, но это не так – наоборот, после молитвы тебе думается яснее, приходят новые мысли. Я так делал еще когда в университете занимался: каждые полчаса прерывался и вставал на молитву, и работа потом шла еще более гладко, чем до этого. Конечно, тут нужна и внутренняя дисциплина.

Каждые полчаса прерывай работу, чтобы сделать 10 поклонов, прочесть 25 Иисусовых молитв

Другой вызов – в том, что часто монахи, увы, вынуждены гораздо больше общаться с миром, чем в прежние времена. Особенно если монастырь не в глухом месте, а в городе или пригороде – тогда больше искушений, связанных с необходимостью соприкасаться с миром: выходить за покупками, по каким-то иным делам… И если монах не научится правильно относиться к этому, готовиться, держать молитву, не смотреть на ненужные ему вещи, тогда эти контакты с миром могут приносить большой вред его душе. И конечно, их надо регламентировать. Надо ограничивать. Это очень трудно, но мы должны это делать.

Кроме того, принципиально должно быть ограничено пользование компьютерами и разными гаджетами: ни в коем случае их нельзя держать в келье – только на рабочем месте.

Еще одно: люди, приходя в монастырь, приносят с собой и уже устоявшиеся мирские привычки. Самая распространенная из них – следить за новостями, быть в курсе событий в мире. Но монаху это совсем не нужно. Привычка эта настолько сегодня укоренена в людях, что избавиться от нее можно только сильным принуждением себя.

Увы, я должен знать о каких-то событиях, но я не каждый день смотрю или читаю новости. Я знаю: если что-то важное случится, наши прихожане позвонят мне и расскажут. И если это действительно что-то для нас важное, то я или игумен передадим это нашим монахам. Но гонка за новостями, так распространенная в миру, в монастыре должна быть исключена: она отрывает от монашеского делания.

Большая проблема – родственники. В наше время она намного труднее решается, чем в прошлые годы. Встречи с родственниками тоже должны быть ограничены, чтобы монах не погружался в мир, – мир и так просто вваливается в обитель, и нужно очень последовательно следить за тем, чтобы не поддаваться ему. Слава Богу, есть Афон, где можно подвизаться в отстранении от мира.

Мне кажется, вот основные вызовы, с которыми сталкивается современное монашество.

Да, дисциплина, послушание – это очень-очень трудно. Раньше подчинять себя дисциплине было легче, потому что послушание было естественным в семье, воспитывалось с детства. Сегодня этого уже нет, и человек, приходя в монастырь из мира, приносит с собой дух непослушания и гордыни, ему приходится освобождаться от очень многого, к чему он привык.

 

    

 

Многое приходится переламывать. Например, молодым монахам часто трудно вставать рано утром для богослужения. Кстати, было легче в то время, когда все юноши проходили через армию: они там привыкали к раннему подъему, и в монастыре он не представлялся им чем-то исключительным. А теперь многие в армии не служат, и для них рано вставать – большая проблема.

С непослушанием сталкиваются во всех монастырях, это беда нашего времени. А самоволие – страшная вещь.

Очисти сердце для молитвы!

– Одна из бед нашего времени – неумеренное потребление. А чтобы потреблять всякие блага, нужны деньги, и если денег не хватает, часто обращаются за кредитами. Недавно стало известно, что россияне задолжали по кредитам суммы, равные примерно бюджету средней европейской страны. Жизнь в кредит приводит к тяжелым духовным последствиям: нарушается душевный мир, люди перестают думать о чем-либо ином, кроме как о выплатах процентов. Как бы вы оценили эту ситуацию, и какой совет дали бы тем, кто попал в нее?

– Я никогда не брал кредитов и не хочу брать. Потому что я всегда боялся, что попаду в какую-нибудь ловушку и потом не буду знать, как выскочить из нее. Хотя, конечно, иногда наши приходы вынуждены взять кредит, чтобы заплатить за церковное здание или какое-то имущество для прихода. Думаю, на таком уровне это допустимо. А в личной жизни я не могу этого принять просто потому, что это ставит меня в некую зависимость, которой я не хочу. Но это мой личный подход, я не говорю, что так надо всем жить. В какой-то мере, наверное, это необходимо, даже порой выгодно: я знаю, что иногда берут автомобили в лизинг, потому что так дешевле, чем его покупать. Но, повторюсь, такой подход не для меня. А если кто-то другой хочет – милости просим.

– Возвращаясь к воспитанию детей и молодежи: в последнее время получают популярность сериалы, в которых как нечто обыденное и привычное преподносятся распущенность, разврат, беспринципность, негатив. То же самое можно сказать и об играх, в которые играют дети, молодежь. К чему это ведет, и о чем надо задуматься родителям?

– Это ведет к диаволу! Но те родители поступают неправильно, которые просто запрещают эти фильмы и игры: мы не смеем строить жизнь на запретах!

Детям взамен развращающих игр и сериалов надо предлагать то, что даст их жизни основу. А имея эту основу, они сами разберутся, сами поймут, раз-другой посмотрев, что это за фильмы. Поймут, что это грязь, безобразие, от которых человек отвращается естественным образом, потому что он стремится к чистоте. Потому что он стремится к воскресению, он стремится к вечной жизни – там чистота, и радость, и свет. А эти фильмы и программы наполняют душу тьмой.

 

    

 

Кстати, еще в 1950–1960-е годы один американский психолог установил, что дети дошкольного возраста в наше время уже пережили столько, сколько их дедушки и бабушки переживали максимум за всю жизнь. Потому что дети сидят перед телевизором. А ведь если вдуматься, то все эти телепрограммы нагружают нас такой информацией, которая не нужна. Совершенно не нужна! Ни детям, ни взрослым! Возвратившись с Афона, куда уезжал на два-три месяца, я нашел кипу газет на столе – и просмотрел последнюю и первую: так в них одно и то же! И всё это моей жизни, меня не касается. Вот это каждый должен четко осознать. Я выше уже говорил об этом: сегодня люди очень зависимы от новостей. Я знаю тех, кто по четыре-пять раз на дню смотрит новости. А какая польза от этого? – Никакой. Вот если бы ты встал на молитву, хотя бы один псалом прочел или 20 Иисусовых молитв, уже была бы польза.

Ненужная информация загромождает сердце так, что ты уже не можешь молиться

 

Читай молитвы. Читай Псалтирь. А если взрослый человек, то и толкование Псалтири. Конечно, Псалтирь – очень трудная книга, но она пронизывает все наши богослужения. Поэтому полезно знать любой стих, изучить его, посмотреть, что святые отцы пишут об этом, и жить этим. Это – настоящий мир, а то, что происходит сейчас в Америке или Африке… Да какое мне дело! Это только раздражает и наполняет ненужной информацией ум и сердце. Причем эта ненужная информация начинает потом свою самостоятельную жизнь в сердце человека. Она загромождает его так, что он уже не может молиться. Приходит к священнику в слезах: «Батюшка, у меня не идет молитва!» – а причина этого, как правило, в том, что у него загромождено сердце и нет места для молитвы: эта ненужная, лишняя информация занимает всё. Если вы в компьютер вставите слишком много информации, он «сгорит», откажется работать. А сердце человеческое, увы, не сгорает, оно, перенасыщенное, просто не может больше ничего принимать, и уже это вредит человеку.

 

Нам постоянно надо выбирать. Мы же знаем, что человек не может одновременно играть, допустим, на рояле или на скрипке и колоть дрова для печки. Он делать может только что-то одно. А думает, что одновременно может заниматься несколькими делами. И не делает ни одного. Я часто говорю людям: «Выдели хотя бы пять минут на одно дело и делай только его. А потом что-то другое. Составь список дел, подумай: это нужно? – Безусловно. Но для этого хватит пяти минут. А в остальное время молись». Это – систематический подход к времени. А время – это талант, который нам дан. И с ним мы должны работать, как в притче о талантах сказано: мы должны талантом пользоваться. А когда мы занимаемся сидением, наполняя свое сердце всякими новостями, которые не нужны, тогда мы хороним этот талант.

– Но ведь приходится смотреть новости…

– Раз в день посмотреть новости – вполне достаточно, и не надо больше. А многие делаются настолько зависимыми, что уже дрожат от нетерпения, когда их задерживают, например, разговором, потому что они обязательно должны посмотреть последний выпуск новостей. Это и со священнослужителями случается.

Жизнь в Церкви – это счастье и радость

– Владыка, наверное, с самого начала Церкви в миру существовал стереотип, что Православие – это что-то скучное, безрадостное, связанное с какими-то ограничениями, которые делают человека несчастным. Как нам показать миру и людям невоцерковленным или неверующим, что христианство – это религия радости и что оно дает безграничные возможности для совершенствования человека?

– Как показать? Очень просто: нашей жизнью. Чем больше мы сами будем жить по-церковному, будем радоваться тому, что у нас есть, тем легче нам будет в этом убеждать и других.

Церковь нас не ограничивает, а наоборот – освобождает. Прежде всего от наших страстей

Я принципиально не признаю той мысли, что Церковь нас в чем-то ограничивает. Наоборот: она нас освобождает – прежде всего, от наших страстей. Жизнь в Церкви – это освобождение, а не ограничение.

А если речь заходит, например, о посте, я говорю так: «Когда врач предписывает вам какую-то диету, это хуже, намного хуже, чем пост. Но вы будете строго придерживаться этой диеты, потому что так предписал врач. И к словам священника о необходимости поста нельзя относиться как к неважным и несерьезным».

 

    

 

– Сейчас в России всё большую популярность приобретают семинары и тренинги, которые учат быть счастливыми и успешными. На эти занятия ходят и люди воцерковленные – с той же самой целью: научиться добиваться успеха. Как ответить этим людям: что же нужно для того, чтобы быть с точки зрения христианина счастливым и успешным?

– Пусть читают жития святых – увидят, что святые мученики радовались, когда шли на мучения. Иногда даже препирались между собой, ссорились, кто будет первый. Это совсем иной подход к жизни, чем у тех, кто вне Церкви. Принципиально иной и, можно сказать, во многом противоположный. Потому что мы ищем счастья именно в том, чтобы исполнять заповеди Божии. И там его находим, если правильно всё делаем. А нецерковные люди просто не видят этого – и не могут видеть, потому что они не просвещены в этом направлении.

Каждое наше богослужение – это такая богословская школа! Надо только слушать и слышать

Но надо также сказать и о том, что христиане часто не в полную меру получают это счастье от жизни в Церкви, потому что у нас многое делается подсознательно и даже бессознательно. И в какой-то мере в этом мы, церковнослужители, виноваты – потому что порой многого лишаем верующих – например, когда на службе небрежно читаем, скороговоркой… Я скажу даже так: это антицерковная пропаганда, которая ведется в Церкви, – когда на службе небрежно читают или так, что никто не может понять, что вообще читается. И дело не в языке, а в том, как произносятся слова молитв, как они преподносятся. Много в нашей церковной жизни еще такого, что хромает и нуждается в исправлении. А ведь каждое наше богослужение – это настоящая богословская школа. Вот хотя бы, к примеру, каноны на каждый день – да там всё есть! Такая школа! Надо только это слушать и слышать.