Скажите, оно только мне присуще? Это хроническое, то осознаваемое, то подсознательное, но всегда напряженное ожидание… чего? Чего-то лучшего, чем то, что сейчас.
Чувство неудовлетворения текущей минутой. Уверенность в том, что эта минута могла бы быть лучше. И должна быть лучше, конечно же. И надежда на то, что лучше будет – следующая минута. Следующий час, день, год. Надежда, ни на чем, если разобраться, не основанная! Просто… должно же быть лучше когда-то, в конце концов!
«Вот именно в конце всех твоих концов тебе лучше и станет», – усмехаюсь я в собственный свой адрес. Усмешка эта слегка отрезвляет, но помогает на самом деле мало.
Я не психолог, специалисты, возможно, меня бы поправили, но мне представляется, что чаще всего эта привычка ждать формируется в юности – как защитная реакция на неудачи, ошибки, разочарования… на главное из этих разочарований – в самом себе. При недостатке воли (а в юности она просто еще не закалена), при неопытности, неумении разобраться в себе, в одиночестве (а одиночество такого рода вполне совместимо с кучей веселых друзей) у зеленого создания возникает спасительная, как ему кажется, мысль: «Ничего, это всё только сейчас. А потом будет не так».
Впрочем, мой опыт общения, в том числе и в соцсетях, подсказывает, что «синдромом ожидания» страдают на самом деле очень многие, причем, люди разных жизненных путей, разных обстоятельств. Порой трудно разобраться, чем конкретно вызвано это хроническое напряжение: неудовлетворенным честолюбием, скажем, или поражениями на личном фронте; разочарованием в семейной жизни или в общественно-политической деятельности… Или ничем конкретно оно не вызвано: вот есть – и всё.
Привыкший ждать лучшего зачастую склонен к коротанию времени – к пустословию и пустоделанию
Но где же помощь? Ведь речь-то – об очень серьезной человеческой беде. Человек, привыкший ждать, в определенном смысле не живет – во всяком случае, не живет в полной мере: он все время спешит от своей реальной жизни к чему-то другому, он всю свою дорогу бежит, не замечая того, что вокруг, не понимая тех, кто рядом, не используя своих возможностей. Зачастую он склонен к коротанию времени: кпустословию и пустоделанию, и хорошо еще, если это пустоделание – только футбольное боление, скажем, или разгадывание кроссвордов…
Мы это поняли? Мы не хотим жить бегом, не желаем коротать свое бесценное время? Мы хотим жить в полном смысле этого глагола? Уже хорошо. Даже не просто хорошо, а великое дело, ведь очень многие своей болезни – синдрома хронического ожидания – не осознают.
Что дальше? Мне кажется, дальше надо действительно принять, освоить то, что мы все, с одной стороны, прекрасно знаем, с другой – неуклонно в своем сознании блокируем: что это самое «завтра», в котором у нас, как нам кажется, все будет лучше, чем сегодня, может для нас и не наступить. Человек, во-первых, смертен, во-вторых, зачастую смертен внезапно. Как мы реагируем на это обстоятельство? Когда внезапная («наглая») смерть врывается в нашу семью, в близкий нам круг – это страшный удар, тяжкое горе; когда она возникает где-то в отдалении, когда мы читаем или слышим об очередной катастрофе, теракте, о страшных болезнях, обрывающих совсем еще молодые жизни – это вызывает у нас ужас и, будем надеяться, сострадание тоже, но что еще?.. Теоретически мы понимаем, что легко могли бы оказаться на месте погибших – но вряд ли это меняет наше отношение к собственной жизни. Вряд ли мы, слыша очередную страшную новость, до конца осознаем, что не нужно нам жить своими планами. Планы – это нормально и необходимо, коль скоро жизнь наша деятельна, но жить ими, поддерживать себя исключительно ими – большая ошибка, это и есть тот самый «синдром ожидания». Если мы не научимся жить сегодня – то желанное завтра, в котором нам удастся наконец реализовать наши планы, даже и наступив, нас разочарует. Это уже проверено.
Но, если постоянная угроза наглой смерти нас от этого синдрома не лечит, то возраст, казалось бы, должен вылечить! Ведь мы с неизбежностью подходим к той черте, за которой просто смешно уже апеллировать к будущему; вступаем в ту эпоху своей жизни, которая прямо и жестко говорит нам: «Если ты не счастлив сегодня, ты не будешь счастлив уже никогда». Понять это совсем несложно – само понимается: но принудительное отсечение «светлого будущего» не есть еще обретение светлого настоящего.
Светлое настоящее – это когда светом для нас наполнен каждый дарованный Богом день, каждый час, которого Бог мог бы и не дать нам, однако же вот – дает, и ведь не просто так, а для чего-то. Отношению ко времени как к бесценному дару нас учит обычный домашний молитвослов – утренние молитвы преисполнены благодарности за то, что Бог Троица «не погубил еси нас со беззаконьми нашими, но человеколюбствовал еси обычно, и в нечаянии лежащия ны воздвигл еси, во еже славословити державу Твою» (молитва святителя Василия Великого). Но каждый раз, произнося эти молитвы, я чувствую некий зазор меж ними и собственной своей душой. Принимаю ли я на самом деле этот Божий дар – время – с благодарностью и благоговением? Или опять тяну шею, заглядывая куда-то вперед: «Скорей бы этот день прошел, завтра, наверное, лучше будет, а послезавтра вообще суббота, а там и весна…»
Не надо тянуть шею, надо учиться принимать каждую минуту такой, как она есть. Но как учиться?
И вот здесь я бы, пожалуй, начала со сковородки. Ну да, с той самой немытой сковородки в раковине…
Неохота мыть. Не устраивает такой вариант следующих десяти-пятнадцати минут – оттирание сковороды проволочной мочалкой в пене какого-нибудь «Биолана». Сковородку вымою завтра утром, а сейчас лучше…
Вот оно – «лучше».
Не так давно один приходской батюшка мне сказал: нужно воспитывать в себе послушание не только людям, но и жизненным обстоятельствам, тем ситуациям, в которые нас ввергает жизнь. Мы же в большинстве случаев этим ситуациям сопротивляемся – причем сопротивляемся бессильно, бесплодно и безвольно, отпихивая происходящее с нами – вот как я эту сковородку.
Спасение в послушании, в том, чтобы все принимать. Не просто терпеть, стиснув зубы, а именно принимать
Нужно понять: всего, что жизнь на нас обвалит, мы не отпихнем. Нельзя нам рассчитывать на то призрачное счастье, которое мерцает в прорывах меж нашими бедами, тяготами и заботами. Не сегодня-завтра эти тучи сомкнутся. Спасение в послушании, в том, чтобы все принимать. Не просто терпеть, стиснув зубы, а именно принимать как лучшее для тебя сейчас, в эту минуту – потому-то Богом и посланное. Это трудно, сложно, да. Но именно потому, если не навалилось еще крупное, тяжелое, начнем с мелкого, легкого – вымоем сковороду. Пусть это будет первым уроком послушания.
Послушание приносит огромную радость
Лично у меня с этой христианской добродетелью… не просто плохо. До недавнего времени мои отношения с нею были сложными и напряженными. Где бы ни встречалась я со словом «послушание» – в духовной литературе, в молитвослове, в устной проповеди священника, – я всегда сжималась в недоверчивый комок и всегда была готова сказать: «Нет, знаете, это пока не для меня». И только недавно – благодаря тому самому приходскому батюшке – начала понемножку понимать, что послушание приносит огромную радость. Оно отключает нечто сидящее в нас и мешающее этой радости; оно снимает с души – даже просто с нервов! – напряжение, не дающее нам раскрыться навстречу Божией любви. Что же это за напряжение? Это агрессия, самозащита нашего «независимого» (страшно зависимого и уязвимого на самом деле) человеческого «я», которое – конечно же! – само знает, что для него в данный момент лучше, и сопротивляется «не лучшему», «навязываемому». И потому все время ждет: когда же наконец его все оставят в покое, и оно сможет…
Тогда-то и выяснится, что оно ничего не может на самом деле. Это тоже проверено. На самых простых примерах: когда я уставала стоять всенощную и, решив, что на сегодня, пожалуй, хватит, уходила домой – я приходила в пустоту, я чувствовала себя ни на что не способной, подавленной, виноватой… не сделавшей чего-то, что непременно должна была сделать; отказавшейся от труда, необходимого в первую очередь мне самой. Одного-двух уроков хватило: теперь никогда не ухожу из церкви до конца службы, разве что в случаях острой необходимости: когда это нужно сделать, например, чтобы успеть кому-то помочь.
Кстати о помощи, то есть о любви. Как уже сказано, коротающий время, бегущий по жизни человек зачастую не замечает ближних, по крайней мере не останавливает своего внимания на них: не смотрит им в глаза, не вслушивается в их слова, не понимает их и не ценит. Отношение к текущему дню или году как к предварительному, ненастоящему, не лучшему периоду его жизни такой спешащий бессознательно распространяет и на людей: люди вокруг него пока тоже не те. Не таковы они, как ему надо!.. Дальше – цепочка: дефицит любви, душевная сухость, нервное воспаление: раздражительность, подозрительность, злость, враждебность к окружающим…
Обратите внимание: любовь – это то, что нельзя отложить на будущее
А человек, любящий ближних, никуда не спешит. Куда ему спешить, если он всех своих уже здесь нашел; если он здесь, в этом дне, в этом часе так богат: ведь каждый полюбленный нами ближний – это наше огромное богатство на самом деле. Обратите внимание: любовь – это то, что нельзя отложить на будущее. Нельзя сказать: я его, пожалуй, завтра полюблю или через полгода. Любовь может, конечно, расти, развиваться – по мере узнавания нами любимых и по мере нашего собственного внутреннего роста, но лишь после того, как мы уже полюбили этого человека или этих людей. Жить любя – значит, именно жить сегодня, а не ждать. Вот главное средство от «синдрома ожидания» – любовь. К такому выводу я теоретически пришла, мне бы еще практически его принять по-настоящему…
