Крысы и карточки
Моя любимая бабушка Клава после войны работала в небольшом продуктовом магазине. Хлеб в то трудное время выдавали людям по карточкам. Через руки бабушки проходили тонны буханок, периодически она отчитывалась в городском торговом отделе за выданный по карточкам хлеб. Времена были суровые. За малейшую провинность перед законом человек мог оказаться за решеткой или лишиться жизни.
Когда подошло время очередного отчета, бабушка обнаружила недостачу листов с карточками
Чтобы карточки не потерялись и их легче было считать, бабушка и ее дочери наклеивали их на тетрадные листы мучным клейстером. Листы с карточками хранились в магазине. И вот однажды, когда подошло время очередного отчета, бабушка обнаружила недостачу тетрадных листов с наклеенными карточками. Вместе с уборщицей они перерыли весь магазин, но пропажу не обнаружили. Бабушка поделилась дома с близкими обрушившимся на нее горем. Вся семья скорбела о случившемся.
В Горторге к горю бабушки тоже отнеслись сочувственно, но предупредили, что, если к положенному сроку она не сдаст отчета, ее арестуют и отдадут под суд. Такого позора бабушка не могла пережить, она даже думала, что ее приговорят к расстрелу, и решила сама лишить себя жизни.
Вечером, накануне назначенного дня отчета, бабушка приготовила для себя веревку в сенях, чтобы исполнить задуманное, когда все в доме уснут. На душе у нее было очень тяжело, но она не подавала виду, чтобы не встревожить детей и своих родителей, с которыми жила. Она решила напоследок взять к себе в постель младшую дочь – так она думала усыпить бдительность своей матери. Когда, как ей показалось, все уснули, бабушка попыталась встать и выйти в сени. Но тут же подняла голову от подушки ее мама Феня и сказала:
– Кланя, ты что не спишь?
Так повторялось несколько раз. Только дочь зашевелится на кровати, тут же отзывается ее мать:
– Мне тоже, Кланя, что-то не спится.
Так и не удалось бабушке обмануть своих близких и совершить задуманное. Она уснула крепким сном, а утром ее будит мать:
– Клава, вставай, тебе пора на работу.
Бабушка вскочила с постели и ужаснулась: всё, пропала – теперь ей идти под суд. Она уже собралась выходить из дома, как вдруг замерла на месте: ночью же что-то было, что-то случилось необычное. И она вспомнила, как лежала на кровати, притаившись, и долго ждала, пока мать наконец-то уснет. И тут не то во сне, не то наяву услышала шаги. Кто-то шел из сеней в дом. Скрипнула одна дверь, другая – и вот на пороге появилась женщина, вся в белом, лицо ее тоже было прикрыто белым покрывалом. Остановившись, она сказала:
– Пойдешь на работу и там-то найдешь то, что ищешь.
Бабушка, не помня себя от волнения, от вспыхнувшей надежды на спасение, всю дорогу до магазина пробежала. В дальнем углу магазина стояли перевернутые вверх дном пустые бочки из-под селедки. Бабушка с уборщицей стали перекатывать эти бочки и за ними в стене обнаружили крысиную нору. Когда женщины разворошили ее, то увидели в ней изгрызенные крысами тетрадные листы. Оказалось, голодные крысы, привлеченные запахом мучного клейстера, таскали в свою нору тетрадные листы и грызли их. Карточки нашлись! Их можно было посчитать, хотя они были изрядно обкусаны и измяты.
Так милостивый Боженька спас наш род от тяжкого греха самоубийства.
Когда я в детстве не раз слушала рассказ о спасении бабушки, я всегда задавала ей один и тот же вопрос:
– Ну скажи, бабушка, кто к тебе приходил, что это за женщина была?
На мое любопытство бабушка Клава никогда не дерзала отвечать прямо. Она всегда обращала взор к иконам в святом углу и крестилась на них. И хотя она, как и все люди, была грешницей, Бог не раз являл к ней Свою милость и еще раз спас ей жизнь на старости лет.
«Живый в помощи Вышняго…»
А.М.Васнецов. За варкой варенья, 1892
После смерти мужа бабушка сказала, что будет доживать свой век в стареньком домишке с огромным полузапущенным садом. За долгую жизнь с дедушкой Ваней они ничего не стяжали, хотя он занимал руководящие посты, некоторое время работал начальником шахты. В домике у них было все только самое необходимое, ничего лишнего. Я, ее внучка, теперь сама уже бабушка, часто в своих воспоминаниях мысленно прохожу по комнатам бабушкиного дома и вдыхаю его особый запах, который создавали старинные вещи – некоторые помнили еще ее родителей: черное резное венецианское зеркало, комод, сундук, настенные часы-ходики с гирями, большое серебряное распятие… В окна домика из палисадника заглядывает разросшийся куст чайной розы, из лепестков которой бабушка варила душистое варенье. За домом сад – конца ему нет, и в нем растут яблоки, в которых «видны семечки насквозь».
И вот, когда бабушка осталась одна, без дедушки, поначалу ей было страшновато по ночам, тем более что улица, на которой стоял ее домик, была заселена доживавшими свой век одинокими стариками. А возле бабушкиного дома, по обе стороны, жилища и вовсе пустовали. В одном доме старики умерли, а их дочь с мужем задохнулись от угарного газа, другой дом был заброшен.
Она увидела за окном двух мужчин, которые, выдавив стекло, пытались влезть в дом
В одну из ночей бабушка проснулась оттого, что почувствовала, как к ней в дом лезут воры. Она вышла из спальни в зал, не зажигая света, и увидела за окном двух мужчин, которые, наклеив газету на стекло, выдавили его и пытались влезть в дом. Бабушка принялась звать на помощь, но кто мог услышать ее крики на полупустой улице глубокой ночью. Она стала взывать к Богу словами 90-го псалма: «Живый в помощи Вышняго…» И откуда ни возьмись появился милицейский уазик, ехавший очень медленно. Милиционеры услышали крики о помощи, остановили машину и зашли во двор к бабушке. Она, не выходя из дома, – от страха у нее подгибались колени – через выбитое окно рассказала им о случившемся. Милиционеры походили по двору, постояли, а затем уехали. А воры и не думали убегать, они спрятались за углом дома, но уже не решались на задуманное зло и вскоре ушли. Мы, зная эту улицу, удивлялись: и как это на ней могли появиться ночью милиционеры, да именно в тот момент, когда беззащитная старушка так нуждалась в их помощи?
Оказывается, на дальнем конце улицы в одной семье между матерью и сыном-наркоманом вспыхнула ссора, которая могла закончиться трагически, и обеспокоенные соседи вызвали милицию. Наверное, это был единственный случай из истории улицы, когда служители порядка оказались на ней в самый глухой ночной час и спасли не одну жизнь.
Я думаю, Бог любил нашу бабушку Клаву за ее веселый, мирный характер. Она никогда не гневила Бога своими жалобами на жизнь и здоровье. Всегда довольствовалась малым. Когда ее спрашивали: «Тимофеевна, как поживаешь?» – она неизменно отвечала: «Лучше всех! Мне лишь бы молочко было да хлебушек, я и сыта».
Птичка-помощница
Под конец своей жизни бабушка служила людям и близким. Она брала на себя труд готовить свадебные и поминальные обеды, что являлось в прежние времена доброй традицией в русской провинции. Сегодня и свадьбы, и поминальные тризны чаще всего справляются в специализированных заведениях. Всё стало более расчетливым и официальным, и я думаю, что уже нет той теплоты и сердечности, которые были раньше в этих обрядах. Так, провинциальные поминки всегда сопровождались кормлением всех сирых и убогих, которые не пропускали ни одних похорон. И никто не дерзнул бы выпроводить с поминального обеда даже забулдыжного пьяницу, прежде чем не покормит его. Такова была русская традиция. Может быть, и сегодня в провинции она соблюдается. Не знаю.
Бабушка славилась своим мастерством в приготовлении свадебных и поминальных обедов
Так вот, наша бабушка Клавдия Тимофеевна славилась своим мастерством в приготовлении свадебных и поминальных обедов. К ней приезжали знакомые и незнакомые люди и просили ее помочь справить свадьбу или поминки. Бабушка редко кому отказывала, только по нездоровью. Живя на небольшую пенсию, она могла бы иметь существенный приработок, оказывая такие довольно серьезные услуги людям, но она сознательно не брала мзды за свои труды. Ее могли отблагодарить платочком или ситцем на платье, и не более того. Один раз ей подарили небольшую икону Казанской Божией Матери, которая хранится в нашей семье как память о бабушкиных трудах.
Никогда не несла бабушка и еды домой с обедов, всегда возвращалась с пустой сумочкой, разве что принесет со свадьбы по шишке на радость внукам. Так что труд бабушки был абсолютно бескорыстным. Зато приглашавшие ее люди были уверены, что если Тимофеевна готовит и распоряжается на свадьбе или поминках, то все будет идти чин чином, без суетности.
Свадебный и похоронный обряды бабушка знала досконально. Караваи и шишки у нее получались отменные. Постные пироги на поминках выходили такие пышные, мягкие и вкусные, что один раз ей даже не поверили, что она испекла их только на воде и на постном масле. И бабушке пришлось креститься и Бога призывать в свидетели, что она ничего скоромного в тесто не добавляла.
Однажды с бабушкой произошел такой любопытный случай. Померла от тяжелой болезни одна очень уважаемая всеми учительница и перед смертью наказала мужу, чтобы поминальный обед по ней готовила Тимофеевна. Муж умершей даже не знал бабушку, но нашел ее и передал просьбу жены. Бабушка не стала отказывать ему, хотя была уже стара и немощна.
И вот она принялась за дело. Ей всегда помогали несколько женщин – родственницы или соседки хозяев. Бабушка имела правило все блюда готовить заранее, кроме пирогов. Пироги же выпекала в ночь перед свадьбой или похоронами, чтобы они не утратили свежести. И вот, когда все уже было сготовлено и наступил черед выпекать пироги, бабушкины помощницы так устали, что попадали кто где и уснули.
Бабушка осталась одна на такое ответственное дело, но она не обиделась и даже обрадовалась, что ей никто не будет мешать. Она не любила, когда прежде положенного времени начинали все пробовать, бразно хватать и наедаться. За порядок во всем ее и уважали. А уж как она любила возиться с тестом! Любо-дорого было посмотреть на нее в этот момент. Она буквально священнодействовала. Тесто она называла живым и разговаривала с ним, любовно его шлепая.
Дочери и внучкам бабушка передала секреты своего мастерства, но достичь ее вершин мы не смогли. Вспоминая вкус бабушкиных пирогов, мы понимаем, что она обладала даром Божиим и отдавала его людям. И люди с поминок или свадеб старались унести с собой кусочки пирогов и караваев, испеченных Тимофеевной.
Тут неожиданно у нее над головой запела птичка, да так нежно и ласково, что страху как не бывало
Вот и в этот раз бабушка принялась за свое любимое дело в ночной тишине. Все у нее спорилось, только вот испеченные пироги негде было складывать в маленькой кухоньке, где готовился поминальный обед. И бабушке ничего не оставалось, как носить пироги в дом, где стоял гроб с покойницей. А для этого нужно было пересечь улицу, так как готовили обед у соседей напротив. Улица выходила к реке, стояла темная ночь, шумели ветви верб у воды, подавали голос сычи. И сколько их водилось в наших местах – не передать! А уж как они умеют кричать на разные голоса – кровь стынет в жилах от этого крика. Я сама в детстве не раз, услышав поздно вечером плач и шум крыльев приближающегося сыча, в ужасе бросалась бежать в дом. И бабушка заробела в ночной темноте и уже подумывала кого-нибудь разбудить себе в помощницы, да тут неожиданно, когда она несла пирог через улицу, у нее над головой запела птичка, да так нежно и ласково, что страху как не бывало. Бабушка занесла пирог в дом, пошла назад, а птичка снова поет над нею. Бабушка зашла в кухню, а птичка уселась на отворенную дверь и, не смолкая, продолжала распевать свои песенки. Так ночная певунья сопровождала бабушку туда и обратно, пока она не испекла все пироги и не перенесла их в дом.
И бабушке было не страшно с такой стражей совершать свои ночные переходы через пустынную улицу. А потом птичка исчезла так же неожиданно, как и появилась. Тимофеевна считала, что это душа покойницы ее оберегала в ночи.
Домой
Перед своею смертью наша любимая бабушка Клава углубилась в себя, отстранилась от всех, избегала общения. Мы удивлялись: наша ли это бабушка, всегда такая приветливая, общительная и радостная? Мы за повседневной суетой и не догадывались, что она уходит от нас, и спрашивали ее:
– Что с тобой, бабушка? Почему ты никуда не ходишь?
Она шутя отвечала:
– Всё-всё. Пора мне домой. Ухожу от вас. Здесь мы в гостях. Скоро за мной придет Жених.
И лишь когда она умерла, без ропота, без жалоб, мы поняли, как были черствы и слепы по отношению к той, которую так любили и которая так жертвенно любила нас и служила нам, ее детям и внукам.
Царство Небесное тебе, наша любимая бабушка Клава. Прости нас. Ты оставила о себе в людях добрую память.
